ПСИХОФИЗИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА: «КТО» ВИДИТ МИР? (эскиз концепции взаимоопосредования), "Методология и история психологии"

Abstract

Вопрос о связи психического и физического (души и тела), сохраняя значение одной из центральных проблем философии, интригует трудностью своего рассмотрения не только философов, но и представителей конкретных наук, психологов, физиков, логиков, семиотиков. В последние два столетия появились новые термины («квалиа», «супервентность», «эмерджентность», «философский зомби»), призванные содействовать разрешению «трудной проблемы сознания» (Д. Чалмерс). Но обеспечивают ли эти лингвистические инновации существенный прогресс в решении старой проблемы Автор полагает, что, обновляя традиционный дискурс, они требуют существенной конкретизации, так как оставляют неясным сам критерий различения «психического» и «физического» (без чего вопрос об их соотнесении теряет какой-либо смысл). Искомый критерий описывается в статье как трансферентность (распространяемость «за») нетрансферентность (приверженность месту). «Физическое» (волны, частицы) сохраняют собственные свойства за пределами места своего возникновения, обнаруживая трансферентность (частицы переносятся, волны распространяются без изменения собственных свойств); «психическое» (ощущения, представления, чувства, мысли, эмоции, устремления и др.) - нетрансферентны (существуют там и только там, где возникли). Трудность разрешения психофизической проблемы обусловлена «ошибкой смотрящего» - неразличением чувственных (представляемых) и сверхчувственных (мыслимых) элементов. Психические явления представляют собой результат взаимодействия мыслимых физических элементов (по примеру интерференции волн и образованию «стоячей волны»). Подразумевается, что одним из участников взаимодействия («сопродуцентом») является органическое тело индивида (и, в частности, его мозг). Гипотетическая модель психических содержаний (метафорическая модель) - это внутренняя голограмма, порожденная индивидом и существующая в единственном экземпляре. Предполагается, что, имея структурный характер, она способна конфигурировать проходящую сквозь нее лучистую энергию тела, выступая тем самым в роли «формальной» и «целевой» причин поведения (в терминах Аристотеля). Таким образом, оспаривается представление об эпифеноменальности (избыточности) психики в организации активности индивида. Особо подчеркивается эксклюзивный характер психических явлений как внутренних голограмм, так как согласно исходной гипотезе они привержены месту своего возникновения, - не могут быть зафиксированы с помощью технических устройств или, как говорится, «глазом», «извне» (не могут быть «извлечены», «подсмотрены», «переданы», «сфотографированы», «запеленгованы» и т.п.). Принято говорить, что психические содержания «скрыты от стороннего наблюдателя» и при этом «видимы (переживаемы) только изнутри». Автор показывает, что представления о «видимости психических содержаний изнутри» подлежат критическому рассмотрению: идея «внутреннего созерцателя» порождает представление о «гомункулусах», - дурную бесконечность вложенных друг в друга «человечков». Тезис автора состоит в том, что первоначально «нет никого внутри, кто видел бы, переживал, стремился», иными словами, был субъектом внутренней жизни («я»); «созерцаемое» и «созерцатель» суть фрагменты феноменального поля, «комментированные» культурно-заданными вербальными знаками («я вижу», «я представляю», «я испытываю» и т.п.). Некоторые модели «я», порожденные телесностью индивида в социокультурной среде, проявляют свойство самодвижения, causa sui. Таким образом, в целом, взаимоотношения психического и физического интерпретируется как их взаимоопосредование, - со-бытийность; отношения не симметричны: не психика - «для тела», а тело - «для психики».