Еврейская идентичность и греческая пайдейя: случай Филона Александрийского

Abstract

Listen

Translate article

В эпоху эллинизма евреи столкнулись, с одной стороны, с потребностью более или менее органично вписаться в культурный греческий ареал, с другой же — с необходимостью сохранить при этом свою религиозную и — шире — культурную идентичность. Чтобы еврей мог осуществить успешную жизненную карьеру, скажем, в Египте Птолемеев, ему нужно было стать субъектом греческих педагогических институций — в первую очередь палестры и гимнасия. Проблема с традиционными еврейскими ценностями могла возникнуть уже при входе в палестру: нужно было обнажать свое тело, что, как известно, иудаизмом не одобрялось (Юб. 3:31). При этом, как также хорошо известно, везде, где имелись гимнасии, сразу пышным цветом расцветала пресловутая греческая «любовь к мальчикам» (mos Graecorum), которая представляла собой уже самостоятельную педагогическую практику, субъектом которой еврей не мог стать хотя бы потому, что по Закону за это, то есть за мужеложство, полагалась смертная казнь (Лев. 18:22 и 20:13). Филон Александрийский, не отрицая пользы гимнасиев (Spec. 2.229–230), о любви к мальчикам высказывается в полном согласии с Законом (Spec. 3.37–42). Однако коллизия традиционных еврейских ценностей и греческих практик существовала не только в Египте. Так, в Иудее первосвященник Ясон со своими присными — эллинизаторами построил гимнасий и решил воспитывать еврейских юношей на греческий манер. Согласно 1 Мак. 1:14–15 в своем рвении быть эллинами Ясон и иже с ним даже «восстановили у себя крайнюю плоть» (ἐποίησαν ἑαυτοῖς ἀκροβυστίας), то есть проделали болезненную операцию, которая называлась эписпазм. Статья посвящена разбору тех коллизий, когда эллинистические евреи, принимая во внимание греческие ценности, выстраивали собственную систему воспитания, и для примера берется Филон Александрийский, в чьем творчестве синтез эллинизма и иудаизма обрел свое высшее выражение, так что Филону в итоге удалось вобрать в себя все самые лучшие проявления греческой культуры, не только не изменив своей еврейской идентичности и культуре, но и существенно обогатив обе традиции. Hellenistic Jews faced, on the one hand, the need to more or less organically fit into the cultural Greek area, on the other hand, the need to preserve their religious and, more broadly, cultural identity. In order for a Jew to have a successful life career, say, in Ptolemaic Egypt, he had to become a subject of Greek pedagogical institutions — primarily the palaestra and gymnasium. The problem with traditional Jewish values could arise already at the entrance to the palaestra: it was necessary to expose one’s body, which, as is known, was not approved by Judaism (Jub. 3:31). At the same time, wherever there were gymnasiums, the notorious Greek “love for boys” (mos Graecorum) immediately flourished, which was already an independent pedagogical practice, the subject of which a Jew could not become, at least because, according to the Law, the immediate death penalty was imposed for this (Lev. 18:22 and 20:13). Philo of Alexandria, without denying the benefits of gymnasiums (Spec. 2.229–230), speaks about love for boys in full accordance with the Law (Spec. 3.37–42). However, the conflict between traditional Jewish values and Greek innovations did not exist only in Egypt. So, in Judea, the high priest Jason and his fellow “Hellenizers” built a gymnasium and decided to educate Jewish youths in the Greek manner. According to the 1 Mac. 1:14–15, in their eagerness to be Hellenes they even “restored themselves foreskins” (ἐποίησαν ἑαυτοῖς ἀκροβυστίας), i.e. did a painful operation, which was called apospasma. The article is devoted to the analysis of the collisions when Hellenistic Jews, taking into account Greek values, built their own system of education, and Philo of Alexandria is taken as an example, in whose work the synthesis of Hellenism and Judaism had found its highest expression, so that Philo eventually managed to absorb all the best manifestations of Greek culture, not only without changing his Jewish identity and culture, but also significantly enriching both traditions.