Ахматова и emigrantica

Roman Timenchik

doi:10.22455/2541-8297-2020-16-371-389

Abstract

The paper is dedicated to several episodes of a broad and so far poorly studied subject— Anna Akhmatova’s connections with the Russian emigration. Various sources on the Russian emigration (press, documents, correspondence, personal evidence, etc.) are extremely important to recreate the perception of Akhmatova’s works by Russian émigré critics and readers; besides they make important contribution to the biographical studies. The first section is devoted to Akhmatova’s version of the causes for Anastasia Chebotarevskaia’s suicide in 1921. Akhamatova believed that Fedor Sologub’s wife and a writer Anastasia Chebotarevskaya committed suicide because of her unanswered love to Grigory Lozinsky, who short time before had left Russia. Lozinsky’s forgotten public response to Chebotarevskaya’s death — a short piece published in Berlin newspaper Golos Rossii (Voice of Russia) is cited in the paper. The second section is dedicated to Akhmatova’s situation during the 1922 repressive measures against intellectuals and to the reaction of the émigré press to the rumors about Akhmatova’s possible exile or expulsion from Russia.

Highlights

Но еще тяжелее тоска другой матери — той, чье скорбное лицо на фоне русского ужаса показала нам чуткая душою Анна Ахматова», и за этим следовало стихотворение «Для того ль тебя носила...» о расстрелянном в Севастополе брате, — «Правда» по поводу «скорбного лица матери офицера» у «даровитой» Ахматовой замечала: «Или, может быть, слезы недворянских матерей меньше весят на весах чистой поэзии или айхенвальдовской религии?» По поводу Гумилева тоже замечено: «Зато Айхенвальд с безраздельным восторгом цитирует поэта, который поднял меч против революции и от меча погиб»
Чтобы их послали в любое место в Союзе, но им объяснили, что согласно для этого случая специально созданной 21 статьи, предусматривающей высылку заграницу на три года, она может быть заменена только расстрелом

Summary

Introduction

Два года она и Сологуб добивались разрешения выехать заграницу: заграницей были издатели, и, стало быть, возможность жить по-человечески. Однако Ахматова свидетельствовала о том, что была еще одна причина. Рассказ Ахматовой, живо передававший экзальтацию Чеботаревской, естественно вызвал у меня вопрос: а не кажется ли ей, что эта любовь есть прямое проявление психического заболевания?

Results

Conclusion